Бульдозером по могильнику — московскую хорду строят на свалке радиоактивных отходов

22 апреля. Группа активистов из юго-восточных районов Москвы, в защитных костюмах, с респираторами, с двумя дозиметрами, осторожно пробирается среди кустарников и поваленных деревьев. Над их головами возвышается многоэтажное строение, украшенное буквами ТВЭЛ. Здесь находится Московский завод полиметаллов, который входит в структуры Росатома. Он окружен высоким бетонным забором, увитым сверху колючей проволокой. Мы находимся снаружи, за периметром этого забора, в двух шагах от железнодорожной платформы “Москворечье”. Если идти по узкой тропинке вдоль забора, можно прийти в парк “Коломенское”. Справа по пути — поросший деревьями крутой обрыв, спускающийся к Москве-реке. А за нею — Люблино, Марьино, Братеево, чуть дальше — Печатники. Современные, густонаселенные районы Москвы.

Там, где стоим мы — глушь, безлюдье и бурелом. Но в ближайшее время здесь появится строительная техника. Именно через эту территорию должен пройти участок Юго-Восточной Хорды Москвы, здесь планируется строительство магистрали и автомобильного моста через Москва-реку. Проблема в том, что экскаваторы могут вскрыть захороненные здесь тридцать, сорок и пятьдесят лет назад хранилища ядерных отходов. Поэтому сейчас сюда пришли общественные активисты для того, чтобы хотя бы примерно обозначить места с высоким уровнем загрязнения.

Сколько этих хранилищ? Где конкретно он находятся? Впечатление, что никто из организаторов строительства особо не интересовался этой проблемой. Да сама идея о том, что опасные отходы могут лежать вот так вот, посреди Москвы, никем не обозначенные, кажется дикой.

Но однако же дозиметры показывают совсем другое. В одной из ям уже обнаружено превышение допустимой радиационной дозы. Вместо 30 микрорентген в час — 150. Это место обозначают, воткнув рядом шест с черно-желтым значком, обозначающим радиационную опасность.

Откуда здесь вообще взялись отходы? На этот вопрос отвечает Андрей Ожаровский, российский физик-ядерщик, экоактивист, эксперт программ «Против ядерных и радиационных угроз» и «Безопасность радиоактивных отходов».

 Здесь на берегу Москвы-реки целый комплекс предприятий, которые сейчас принадлежат Росатому, а тогда принадлежали министерству Среднего Машиностроения Советского Союза. Одно из них, вдоль забора которого мы идем — московский Завод Полиметаллов. Всем было известно, что они сбрасывали сюда отходы. 

Какие именно? Вопрос интересный. Но ответ можно найти на сайте вот этого самого МЗП. Они пишут, что предприятие выпускало торий — радиоактивный металл. Был период, когда считали, что ядерное оружие можно создавать на основе не урана, а тория. Потом торий этот оказался никому не нужен. Но в те времена (мы говорим о 40-50-х годах), сюда завозились руды в большом количестве. Торий, уран — вещества рассеянные, то есть нужно большое количество руд завозить. Видимо, они эти руды отрабатывали, а отработанный материал сбрасывали прямо сюда. 

Это была работа по стандартам пятидесятых годов, когда отношение к радиации было очень легкомысленное. Ее не боялись. Ее же — не видно! К тому же сейчас это — густонаселенный район Москвы, а тогда было далекое Подмосковье. Отходы даже не особо зарывали, скорее — просто скидывали. Только потом, в семидесятые годы все-таки хотя бы землей сверху старались засыпать, чтобы не так фонило. 

То есть мы сейчас видим необозначенный на картах и безхозный (потому что он находится за пределами предприятия) могильник радиоактивных отходов. Таких могильников на территории России довольно много.

Люди в респираторах спускаются вниз по склону. Он очень крутой, земля осыпается под ногами. Существует немалый риск если и не подхватить радиацию, то просто сломать себе ногу. В земле, под корнями деревьев обнаруживается нечто вроде пещерки. Ожаровский засовывает туда дозиметр.

— Превышение нормы! — кричит один из активистов. — Норма — 30 микрорентген в час, здесь она — уже триста. Нет — четыреста.

— Семьсот,- говорит кто-то с изумлением. Ожаровский водит дозиметром внутри ямы. — Девятьсот! — сообщает он тем, кто стоит наверху.

На самом деле вся земля здесь насыщена отходами. Если проект строительства хорды и моста будет реализован, то склон, по которому мы идем, окажется снесен, и все захороненные здесь вещества попадут в воздух, в пыль, в воду. Кстати, в свое время, в 2013 году уже рассматривался проект строительства здесь дороги, и именно из-за этой опасности его отклонили. Но сейчас строительством в Москве занимаются люди более безрассудные.

— Проблема в том, что радиоактивные вещества находятся просто в окружающей среде. Они не изолированы, не в контейнерах, не в бетонных траншеях. То есть это разносится ветром и водой. — объясняет Андрей Ожаровский. — Возникает вопрос: Кто виноват, и что делать?”. Виноват тот, кто это произвел. Предприятие то же самое, хотя оно много раз переименовывалось и приватизировалась. Ничего не стоит Росатому привести это все в нормальное состояние. Да, на это уйдут деньги, но корпорация все время с гордостью заявляет, что у нее огромное количество государственных заказов. Просто взять и провести образцовую дезактивацию — вот что необходимо. Чтобы мы лет через пять могли прийти по этому маршруту и увидели, что все здесь чисто.

По итогам этого похода активисты намерены написать обращения в мэрию Москвы, в МЧС, в Росатом. Сейчас они выбираются наверх, снимая с ног бахилы. По пути им встречаются двое мужиков, весело размахивающих бутылками с пивом.

— Э, что тут такое происходит?, — спрашивает один из них, глядя на защитные костюмы всей группы.

Им объясняют про радиацию. Несколько секунд они слушают. Потом стремительно убегают прочь.

Источник: Активатика

, , , , ,